2 (茶道 译文 第二部分)
　　
　　她整理好头发走进办公室。
　　“锁门。”丘贡科夫说。
　　她锁好门，恭顺地走到他身旁……
　　……他拉上裤子拉链，转过身，开始抽烟。
　　“晚上别走，我们去兜风。”
　　“好。”她轻声说。
　　“兜风”的意思就是下班后和他去一个地方，看得出来，那所房子是专门为那种事准备的。在那里，他甚至不洗澡就把她按倒在沙发上……
　　娜斯嘉曾经像男孩子一样要强。十七岁在故乡读完中学后，她向往独立生活——就报考了城里的大学，考上后，因摆脱了闭塞的乡村生活而倍感幸福。学习、剧院、舞会、晚会成为生活的全部，家、故乡她一点都不思念。
　　到了三年级，女生纷纷嫁人——昔日的朋友们一个接一个都找到了合适的或者不很合适的丈夫。娜斯嘉的男朋友谢尔盖很不错——交际广，性格随和，虽然没读完大学，但已经自立了——退役后在工厂上班，工资不低，有自己的房子，尽管是一室的。他长得不英俊，可也不丑，喝酒，但不多。他让她嫁给他，她就同意了。不是听从朋友的劝告，是她自己选择的。她爱他吗？现在仔细想想吧。不是因为他求婚才嫁的，也不是看上了他的房子……
　　起初他们小日子过得不错。就算偶尔赌气吵架，也只不过是打情骂俏而已。
　　结婚一年后，也许是为了自我肯定，证明自己还和从前一样独立自由，她背叛了丈夫，那个男人是丈夫的一个朋友（谢尔盖当然什么都不知道）。出轨了，随后就忘记了，一点都不记得。事后，那个朋友也从他们的生活中消失了。要证明的已经得到证明，娜斯嘉决定和谢尔盖做长久夫妻。他们生下一个男孩取名科利亚。
　　夫妻间有一点小矛盾，简单说就是谢尔盖开始酗酒。两年后生尼娜时，他甚至连产房都没去。
　　一天晚上，娜斯嘉在卧室里安慰哭泣的女儿时，科利亚一个人留在厨房里，扒翻了滚开的汤锅。醉鬼丈夫睡得叫都叫不醒，她惊慌失措地把烫伤的儿子抱在怀里，扑向电话叫救护车。
　　那段日子,娜斯嘉的奶水断了。女儿适应不了人工食品，整日呕吐不停。得知这种情况，娜斯嘉的母亲从乡下赶来，把外孙女带走了。走前她坚定地劝女儿和那个酒鬼离婚。也许，是这件意外让娜斯嘉推迟了离婚的日子，尽管他们早已经形同陌路，有时几个星期都不说一句话。但是，儿子的意外也没能让谢尔盖停止酗酒。
　　他说：“你以为我是为了自己舒服才喝酒吗？我恨不能早点咽气，让你自由，可又害怕上吊。你根本不爱我。”
　　她无言以对，便沉默不语。不能把他从他的房子里赶出去，自己又无处可去，更不愿回娘家。何况，她对他还有一丝希望……
　　一大早娜斯嘉就守在医院里，她讨好医生、护士和清洁工，只为能够不被赶出住院部，离科利亚的病房近些。如果能让他摆脱病痛，她愿意献出一切——生命，灵魂。
　　科利亚的病情好转后，她得到许可去护理他。
　　“再过两天，就可以出院了。”一天讨人喜欢的年轻医生对她说。在此之前，她从未发现他如此年轻，如此可爱。
　　医生微笑着，不经意地碰了一下她的胳膊，意味深长地说：“您需要休息，我请您去饭店吧。”
　　她感觉得到医生的做作和虚伪。但是一想到女儿在母亲那里，儿子在康复中，丈夫和以前一样，还是个酒鬼，她就同意了，并报之以同样虚伪的微笑。
　　晚上，他开车到她家附近的公共汽车站接她。在饭店里，他表现得既慷慨又潇洒。晚饭后，被葡萄酒、音乐和慢悠悠的舞步熏得飘飘然的娜斯嘉去他那里过夜了。
　　早上医生把她送回家。
　　“你跑哪去了？”头发蓬乱却毫无醉态的谢尔盖一见到她就怒冲冲地问。
　　“你有什么权利这样和我说话！”
　　“科利亚的病情不太好。”谢尔盖的脸因长期酗酒而浮肿，扭曲，仿佛正承受着刺骨的疼痛。
　　娜斯嘉愣了一下，弄明白事情的严重性后就冲出家门——仍然是回家时的那身打扮：高跟鞋，浅色丝巾，漆皮手袋，漂亮的披肩发。
　　谢尔盖急忙跟在后面，边走边用抱歉的口气说：“我一下班就去医院，给科利亚买了水果，本以为你在，可他们告诉我，病情恶化了。一个高个女医生严肃地说会尽一切力量抢救。”
　　听到这些，娜斯嘉深感自责，她低下了头。
　　“我走了，娜斯嘉，去上班。”
　　“当然了，谢廖札谢尔盖的昵称。，去吧。我会守在这里的。”现在，他是她最亲近的人。
　　在走廊里，她不小心和昨夜的情人医生撞个满怀，却没认出来是谁。医生则昂着头侧身走过，连看都没看她一眼。
　　娜斯嘉信步走到离医院不远的教堂前。此时，教堂里空旷寂静。在入口处，她用丝巾包住头，画了个十字。尽管，从童年时起就再也没来过教堂，她动作熟练，好像每天都来似的。娜斯嘉买了一根蜡烛，插在怀抱婴儿低头望着她的圣母面前。小时候，娜斯嘉和祖母一起去教堂，在圣母面前祈祷。祖母去逝后，母亲和父亲不去教堂，她也就再没去过，但是，那条纤细的带十字架的银项链却总戴在脖子上。
　　科利亚出院后，娜斯嘉做的第一件事是来这座教堂祈祷，然后才把尼娜从她外婆那接回来。此后，她一有时间就去那座教堂，插蜡烛，祈祷。她害怕忏悔和领圣餐，那意味着要对神父说出一切。
　　娜斯嘉倒霉的那段日子——在知道科利亚被烫伤之前，谢尔盖像平时一样，喝酒，好几天不进家门，回来就在门口过一夜，早上一声不吭地离开。
　　她应该回父母那吗？还能去哪里呢？可是，回那个偏僻的小镇吗？回那个学校里充满孩子们嘈杂的声音，农夫醉得不醒人世，自己又找不到合适工作的地方吗？……她思来想去。一件小事让她打消了这个念头。
　　她去接尼娜。走在铺着木板的街道上，却穿了一身最好的衣服——她知道是愚蠢的虚荣心在作怪。
　　“娜斯秋哈娜斯嘉的卑称。，你简直是个女王！你用啥擦的皮鞋？”一个从前的同学穿着肮脏的棉袄，醉醺醺地和她打招呼。以前这个小伙子曾送她回过家，现在却笑嘻嘻地讨好她：“给点钱买瓶酒喝吧，啊？”
　　不行，她和孩子们将来的日子只能在城里度过。
　　休完产假后，娜斯嘉没回学校继续读书，因此大学没有毕业。科利亚已经上幼儿园了，尼娜上托儿所，为了贴补家用，她只好到附近的学校去擦地板——丈夫几乎从来没带钱回过家。后来，她在报纸上看到一则启事，招聘端庄的女士从事文字编辑工作，要求会使用电脑。在大学的业余班里，娜斯嘉多少学过这方面的知识。她拨通报上的电话号码，就成了丘贡科夫的秘书。
　　娜斯嘉喜欢这里的工作，而且薪水也十分丰厚。尽管人们议论纷纷，说丘贡科夫身犯数罪，她却不相信——他是知名人士，做的是正经生意。他乐于助人，接待室里总是等候着来自社会各阶层的人，从流离失所的乞丐到本市最有影响的人物。话又说回来，不管他做过什么都和娜斯嘉无关，她只要完成自己的工作——打印文件，接电话，给上司沏茶——拿到工资就心满意足了。
　　丘贡科夫总是亲自给员工发工资。娜斯嘉在那里工作的前半年，向来是第一个拿到工资的，从无耽搁。可是，有一次发工资的日子到了，丘贡科夫和往常一样从她桌旁走过，却毫无表示。娜斯嘉不好意思开口问，下班就回家了。第二天，丘贡科夫给所有雇员都发了工资，却惟独没给她。娜斯嘉继续保持沉默。第三天，丘贡科夫进办公室时，扔给她一句话：“娜斯嘉，进来。”
　　她跟了进去。
　　“你怎么，不要钱，免费打工吗？”他不无讽刺地笑了一声。
　　“您不知道，我没得……”
　　“我知道，知道……马上就给你……”他站起身，走到门旁，用钥匙把门锁上，然后把娜斯嘉推倒在柔软的皮沙发上。
　　娜斯嘉虽然没喊叫，但竭尽全力抵抗。可她越用力，丘贡科夫就越兴奋狂野。她害怕了，屈服了。
　　娜斯嘉走了，没拿工资，第二天她没去上班。不久，丘贡科夫的司机——一个身材瘦高，双颊内陷，目光犀利，面无表情的人找上门来，他把钱塞到娜斯嘉手里说：“别犯傻，想和我们脱离关系，没那么容易。来吧，各取所需……”
　　醉鬼谢尔盖在厨房里打呼噜。如果他能过来，把这个下流胚扔出去的话……但是他在睡觉……在司机咄咄逼人的目光下……她把钱收下了。
　　娜斯嘉去了一次教堂，买了些吃的，给尼娜买了一双鞋，给科利亚买了一件衬衫。第二天，她去上班了。
　　现在是娜斯嘉为丘贡科夫工作的第二年，她已经习惯了。如果没有丈夫的话，丘贡科夫是个不坏的选择。这样，她说服了自己。尽管去教堂的次数越来越少，她对圣母还是很虔诚：插蜡烛，祈祷，嘴唇翕动。

2 (茶道 原文 第二部分)
Она поправила прическу и вошла в кабинет.
- Запри, - сказал Чугунков.
Заперла дверь на ключ и, уже покорная, подошла к нему…

…Он задернул молнию на брюках, отвернулся, закурил.
- Вечером не убегай, прокатимся.
- Хорошо, - прошептала она.
«Прокатимся» - это с ним на квартиру, которая и куплена для таких случаев и где он, даже не приняв душ, завалит ее на диван…
Настена была «боевой девкой». В семнадцать лет, окончив школу в родном поселке, она радостно шагнула в самостоятельную жизнь - поехала в город поступать в институт. И поступила. И была счастлива, что вырвалась из тесного поселкового мирка. Жила, впитывая все: учебу, театр, танцы, посиделки в общежитской комнатушке - и уже не представляла себя без всего этого. И домой, в поселок, ее совсем не тянуло.
На третьем курсе началась эпидемия замужеств - одна за другой подружки выскакивали за более или менее подходящих женихов.
У Настены очень даже подходящий был - компанейский, покладистый. К тому же не какой-то недоучившийся студентик, а вполне уже самостоятельный человек - отслужил в армии, работал на заводе, зарплату немаленькую получал, имел собственную, хоть и однокомнатную, квартиру. Не красавец, не урод, выпивал, но не больше других. Позвал замуж. Она и согласилась. Не подружек послушалась, сама выбрала. Любила?.. Пойди разберись теперь.
Жили они с Сергеем первые годы хорошо. Если и были размолвки, то из разряда «милые бранятся - только тешатся».
Но изменила она ему в первый же год их жизни с его же приятелем. Для самоутверждения, что ли… Доказывая себе самой (Сергей, разумеется, ничего не узнал), что осталась такой же независимой и самостоятельной. Изменила - и забыла, не было ничего, не было. Да и приятель тот вскоре исчез с горизонта их жизни. И Настена, считая, что все себе доказала, настроилась на долгую жизнь с Сергеем. Родила мальчика, которого назвали Колей.
И вот с мужем что-то неладное стало твориться. Выпивать стал. Когда родила Нину, он даже не пришел в роддом.
Однажды вечером, когда она ушла в комнату успокаивать захныкавшую дочку, Коля, оставшийся на кухне один, опрокинул на себя кастрюлю с кипящим супом. Пьяный муж беспробудно спал, и она, ошалевшая, подхватила на руки дико орущего сына, бросилась к телефону вызывать «скорую».
В те дни у Настены пропало молоко. Дочка с трудом привыкала к искусственному питанию, ревела целыми днями. Видя такое дело, приехавшая из поселка мать Настены забрала внучку к себе. Уезжая, настоятельно советовала «развестись со своим алкоголиком». Наверное, поэтому Настена тогда и не решилась на разрыв с Сергеем, хотя они все больше становились чужими, иногда по несколько дней не разговаривали. Даже случившееся с сыном не остановило его запоев.
Как-то он сказал ей:
- Думаешь, я для удовольствия своего пью? Да я сдохнуть поскорее хочу, а повеситься боюсь. Не любишь же ты меня.
Она ничего не смогла ему ответить, промолчала.
…С утра Настена уходила в больницу. Заискивала перед врачами, медсестрами, санитарками, лишь бы ее не выгоняли из отделения, лишь бы поближе к палате, где лежал Коленька. Все бы отдала она, лишь бы избавить его от боли, спасти.
Когда дело пошло на поправку, ей разрешили ухаживать за ним.
- Еще пару дней - и на выписку, - сказал однажды доктор, молодость и симпатичность которого она до этого и не замечала, и, улыбнувшись, как бы случайно тронул ее за локоть, проговорил уверенно: - Вам нужно отдохнуть. Приглашаю вас в ресторан.
Она почувствовала и нарочитость уверенности, и фальшь улыбки.
Но дочь была у матери, сын почти здоров, муж, конечно, как всегда пьян. И она тоже улыбнулась. И улыбка ее тоже была фальшива.
Вечером он подъехал на своей «десятке» к автобусной остановке неподалеку от ее дома. В ресторане ухаживал щедро и красиво. И после ресторана Настена, опьяневшая от вина, музыки, медленных танцев, поехала к нему…
Утром доктор высадил ее у дома.
- Ты где шляешься? - встретил ее Сергей, всклокоченный, страшный, трезвый.
- Не смей так разговаривать со мной!
- С Колькой плохо, в реанимации он. - Одутловатое лицо Сергея исказилось, будто он испытал пронзительную боль.
Настена на мгновение застыла, осмысливая его слова, ужас их, и как была - в туфлях на высоких каблуках, в светлом плаще, с лакированной сумочкой через плечо, с распущенными волосами - бросилась на улицу.
Сергей торопился рядом, на ходу объясняя извиняющимся голосом:
- Я после работы в больницу поехал, фруктов Кольке купил, думал и ты там, а мне сказали - резкое ухудшение…
Высокая, со строгим лицом врачиха сказала, что делается все возможное. Настене послышалась укоризна в ее голосе, и она опустила голову.
В коридоре, случайно столкнувшись с доктором, своим недавним любовником, она даже не заметила его, а он прошмыгнул мимо, тоже не заметил.
Сергей, ждавший на улице, сказал все тем же извиняющимся голосом:
- Пойду я, Настя, на работу.
- Конечно, Сережа, иди. Я здесь буду, - сказала она просто, как можно сказать только самому родному человеку.
Ноги сами привели ее в церквушку неподалеку от больницы, почти пустую, тихую в это время.
На входе она накинула на голову шейный платок, перекрестилась… Движения ее были привычны, будто она ходила в церковь каждый день, хотя не бывала с далекого-далекого детства. Купила свечу, поставила у иконы, с которой глядела на нее Богородица с Младенцем на руках.
Крестила ее еще во младенчестве бабушка, с ней же ходила Настена в храм. Бабушка умерла, мать с отцом в церковь не хаживали, и Настена с тех пор в церкви не бывала. Но крестик на тонкой серебряной цепочке всегда с нею.
И первое, что сделала Настена, когда Колю наконец выписали, - окрестила его в том храме, а потом и Нину, привезенную от бабушки.
Она стала иногда заходить сюда, стараясь попадать не на службы, ставила свечку, молилась, как могла.
Она боялась исповедаться и причаститься. Ведь это надо рассказать священнику все-все…
А Сергей в тот же страшный день, когда еще неизвестно было, что с Колей, запил. Да так, как не пил раньше. Он сутками не появлялся дома, а приходя, валился у порога и утром молча уходил.
Почему Настена не уехала к родителям? А куда ехать-то? В выморочный поселок, где разваливается здание когда-то полной детских голосов школы, где оставшиеся мужики пьют беспробудно, где нет для нее работы?..
И все же думка-то вернуться была. И остановил ее незначительный вроде бы случай.
Она приехала за Ниной. Шла по деревенской улице, а из глупого, сама же понимала, тщеславия одета была во все лучшее.
- Настюха, ты прям королева! Чем туфли-то начистила? - окликнул бывший одноклассник - пьяненький, в грязной фуфайке.
Когда-то этот парень провожал ее из школы, а сейчас улыбается заискивающе:
- Дай на бутылочку, а?
Нет, будущее для нее, для детей - только в городе.
Институт она не закончила. Как ушла в академический отпуск после рождения сына, так и не вернулась.
Коля уже ходил в садик, Нину в ясли отдали. Настене пришлось подрабатывать мытьем полов, муж денег почти не приносил.
Увидела в газете объявление, что требуется аккуратная девушка с навыками работы на компьютере. К счастью, компьютер она более-менее освоила на дополнительных занятиях в институте. Позвонила по указанному телефону. Так и стала секретаршей Чугункова.
Работа ей понравилась, а заработок был очень хороший. Хоть и поговаривали о Чугункове, что много за ним грехов водится, она не верила, ведь человек он известный, фирма у него серьезная, помогает многим, в его приемной бывают самые разные люди - от бездомных нищих до самых влиятельных в городе. Да и в конце концов, что бы о нем ни говорили, Настены это не касалось, она выполняла свою работу - печатала документы, отвечала на телефонные звонки, заваривала для шефа чай, получала свою зарплату и была довольна своим положением.
Зарплату работникам Чугунков всегда выдавал сам. Настена отработала у него уже полгода и всегда получала деньги первой, без задержек.
Но вот однажды настал день зарплаты, а Чугунков ходит мимо, занимается обычными делами и молчит. Спросить Настена постеснялась, так и ушла домой без денег. На следующий день повторилась та же история.
На третий день, проходя в кабинет, Чугунков бросил:
- Настя, зайди.
Она вошла.
- Тебе чего, денег не надо? Бесплатно будешь трудиться? - Он хохотнул.
- Вы же знаете, что я не получала…
- Знаю, знаю… Сейчас получишь… - Он поднялся, прошел к двери, запер на ключ, толкнул Настену к мягкому кожаному дивану.
Она не кричала, но сопротивлялась изо всех сил. Чем больше сопротивлялась, тем больше он распалялся, зверел. И она испугалась, сдалась.
Она ушла, не взяв деньги. На следующий день не вышла на работу.
Вскоре к ней заявился шофер Чугункова - длинный, худой, со льдистым, колющим взглядом, сунул в руки деньги, сказал:
- Ты не дури. От нас просто так не уходят. Давай, чтоб все путем…
Пьяный Сергей храпел на кухне. Если б он встал, вышвырнул этого подонка из дома… Но он спал… И этот колющий взгляд… Она взяла деньги.
Настена сходила в церковь, потом купила продуктов, туфляшки Нине, рубашку Коле. На следующий день вышла на работу.
Она работает у Чугункова второй год. Привыкла. Если уж мужа считай, что нет, то Чугунков не самый плохой вариант. Так убедила себя.
Иногда, все реже, заходит в церковь, ставит свечку, молится, беззвучно шевеля губами.